В «черешневый» городок Фундао я приехал в конце 90-х, из южной португальской провинции Алгарве, сбежав от навязчивых услуг по трудоустройству с последующим рэкетом, предлагаемых местным украинским криминалом, расплодившимся в конце девяностых по всем наиболее солнечным местам Европы. Место же, куда именно нужно было ехать (если вдруг захочется спокойной жизни), подсказал водитель фуры, встреченный мной ещё по пути в Португалию. Португалец этот, Руй, также познакомил меня в Фундао со своим родственником Мигелом, который держал в пригороде семейный бизнес. А тот, практически не раздумывая, взял к себе на работу. Фирма была семейной, без работников со стороны, кроме меня, разумеется, и занималась «фруктовым бизнесом». Цитрусовые — от лоранжей до клементинов — выращивались на нескольких плантациях-кинтах в сельской местности на Алгарве. А черешня, яблоки и персики — на кинтах Серра-да-Гардунья, в окрестностях Фундао. Сначала Мигел поставил меня на сортировку фруктов. Потом доверил взвешивать ящики и маркировать их. И окончательно убедившись, что я не тупой, предложил работу экспедитора. Два раза в неделю мы с Руем ездили на кинты фирмы, расположенные на югах. Туда везли черешню и яблоки, а обратно — цитрусовые. Часть груза сдавали оптом в крупные супермаркеты, у которых был контракт с Мигелом. А по средам оставшиеся фрукты отвозили на рынок в город Каштелу-Бранку. Всё остальное время я просто помогал по хозяйству на местных кинтах и на складе. Я совершенно не понимаю постоянную работу, как концепцию. Ту, нелюбимую работу, которая сама по себе не приносит удовольствия. То есть ты десятилетиями ходишь туда, но зачем? Чтобы раз в месяц получать зарплату, а потом тратить ее на вещи? Но ведь уже через год-другой у тебя есть всё необходимое и процесс теряет былую остроту, а шоппинг превращается в навязчивую идею. Про еду мы не говорим, — чтобы быть сытым, нет необходимости встраиваться в систему и работать изо дня в день. Сейчас же, в моём случае, простой, неквалифицированный труд воспринимался в ином качестве. Не скажу, что эта деятельность была мне по нраву, но она стала ключиком к системе, в которой мне было уютно. Связующим звеном между мной и людьми, отдавшими этой работе большую часть своей жизни. Мигел с Руем организовали мне отдельное жильё — трёхкомнатную квартиру. Было очень непривычно, да и совершенно ни к чему так много места одному. Но у них имелся только такой вариант, к тому же за небольшие деньги, которые вычитались из моей зарплаты. И я был практически счастлив, так как получил то, о чём думал всё последнее время — свой дом. Квартира занимала целый стояк в четырехэтажном доме — по комнате на этаже. А на верхнем — кухня с камином. Ещё одна особенность была в том, что ввиду гористой местности улицы шли серпантином, и в мой дом можно было войти через первый этаж, а выйти — через четвёртый, с обратной стороны дома, — на улицу, расположенную выше. Вечерами я сидел на кухне, на маленьком стульчике возле камина, и попивал терпкий тинту. Иногда выходил со стаканом в руках на верхнюю улицу покурить. Все жители нашей улочки, так или иначе, приходились Мигелу родственниками. Он был главой семьи, словно крёстный отец в небольшой диаспоре, — от прабабушек, греющихся на солнышке, сидя на своих балкончиках — до пацанья в количестве не менее двух футбольных команд, дико орущих весь световой день под окнами. Семья любила меня и возилась словно с ребёнком, взятым из интерната. Каждый норовил научить каким-то португальским словам, которых я ещё не знал. И нецензурным, конечно же, в первую очередь. Я снова учился говорить, как в раннем детстве, не переводя услышанное на свой материнский язык, а принимая так как есть, образами, облачёнными в новые слова. #Portugal_by_Berkut полные тексты: t.me/dmitry_berkut зеркало на дзене: dzen.ru/dimaberkut